Форум » Болталка » Стихи, цитаты, фразы » Ответить
Стихи, цитаты, фразы
Cassiopeia: Давно хотела открыть эту тему. Смысл такой: выкладываем стихи, цитаты, фразы которые затронули душу, заставили задуматься или же посмеяться. Я просто маньяк подобных вещей, вот и подумала, почему бы не втянуть и вас? Оформление поста следующее: фраза или цитата, желательно в кавычках, с указанием автора, если такой известен)) Попрошу пока что не комментировать, а просто делиться сокровищами. Уау!
Ликантропия: Мне говорят, что я тебя придумал, Что сочинил улыбку и глаза. Что не вгляделся, трезво и угрюмо, Не взвесил "против" и не взвесил "за". Вообразил и доброту, и нежность, И ласку рук, и трепетность ресниц, И детских губ нетронутую свежесть, И душу - без оков и без границ. И невесомый от природы шаг, И чистоту волос золототканых... Пусть все, в конце концов, совсем не так, Но в хороводе образов нежданных Останься выдумкой, несбывшейся мечтой, Полетом птицы, кликом лебединым. Стань мореходной дальнею звездой, Рожденной вдохновением единым. Метелицей по улицам метя, В сомнениях и головокружении, Чтоб понял я, что видел не тебя, А зеркала слепое отраженье. И вот тогда, идя напропалую И не решая: "Быть или не быть?" - Дай силы мне узнать тебя - земную, Увидеть, разглядеть и - полюбить.
Ликантропия: Не бывает любви условной... В небе звезды застыли гроздью. Бьет двенадцать, сегодня в дом мой Обещала прийти гостья. Длинноногая недотрога. Кровь неровно стучится в венах... Что-то стукнуло в раме окон И прошло сквозняком по стенам. Только свет зажигать не буду, Даже если луна в тучах. Если я не поверю чуду, Хоть кому-нибудь станет лучше? Я приму ее руки-тени В ковш горячих моих ладоней. Брошу все дела на неделе Из-за глаз, что ночи бездонней. Пусть не скажет она ни слова, Я прочту сквозь ее молчанье Отрицание - лобового, Понимание - тонких тканей... Озаренье иных мечтаний, Неподвластного измеренья, Разложение сочетаний, Искажение точек зренья. И она, улыбаясь тайно, Мне напомнит, что все бывает... Что уже остывает чайник, Что уже шоколад тает... На прощанье обернется, Бросит взгляд на жилье поэта И сюда уже не вернется. И мы оба поверим в это...
Ликантропия: Хотите, я побуду Вашим псом, Лохматым, романтичным сенбернаром? Хотите, я пребуду Вашим сном, Лирическим или сплошным кошмаром? А может быть, мне сковырнуть звезду? Оправить в серебро и в алых лентах, Приплюсовав шалфей и резеду, Вам поднести коленопреклоненно... Настало время выдачи слонов И превращений черепашек в принцев! В любой любви - гармония без слов, Обычно не обязанность, а принцип, Принципиально - буду Вашим я. Не слишком важно - где, когда, насколько? Закружит нас волшебная струя В прыгучем танце под названьем - полька, Хотите, мы исправим весь сюжет? И повесть станет праздничным романом, Где Ваш полуодетый силуэт Интимно тает в мареве туманном. Душа скользит с нелепой крутизны, Я ухожу, глуша огонь желанья, И на ладони Вашей холм Луны Изысканно целую на прощанье...
Ликантропия: Мой прекрасный палач... Я сейчас непослушная жертва, Никакими тисками нельзя удержать мою страсть. Пусть безносая Смерть направляет горячее жерло,- Есть другая и более, более высшая власть! Мой прекрасный палач... Что вы можете взять, кроме боли? Изощренности женщин еще не положен порог... Мерно капает кровь, но поверьте, что будь в моей воле, Я бы сам вам помог, сунув ногу в "испанский сапог". Мой прекрасный палач... Ваши сладостно-нежные руки Остужают огонь. Я готов на все это, но лишь... Невозможно так долго кричать от тоски и разлуки, Ожидая разрыва горящих страданием мышц. Мой прекрасный палач... Моя вера, любовь и надежда. Почему нам четыре коротких, обрывочных дня Отпустила судьба? Если кожа ползет, как одежда, Вниз с ободранных плеч и вконец обнажает меня... Мой прекрасный палач... Обозначив закат на рассвете, Мне осталось недолго в мучительном свете бродить. Головою отрубленной, падая, сладко отметить Роковой поцелуй на твоей вдохновенной груди...
Ликантропия: Рыцарь Роланд, не труби в свой рог. Карл не придет, он забывчив в славе... Горечь баллады хрипит меж строк В односторонней игре без правил. Им это можно, а нам нельзя. Белое-черное поле клетками. В чьем-то сраженье твои друзья Падают сломанными марионетками. Золото лат уплатило дань, Каждому телу продлив дыхание. Смерти костлявой сухая длань Так не хотела просить подаяния... Много спокойней - прийти и взять Этих парней из породы львиной... Как же теперь королевская рать Без самых верных своих паладинов? Музыка в Лету, а кровь в песок... Совестью жертвовать даже в моде. Плавно и камерно, наискосок, Меч палача над луною восходит. Бурые камни над головой... Господи, как же сегодня звездно... Бог им судья, а о нас с тобой Многие вспомнят, но будет поздно. Брызнуло красным в лицо планет. Как это вечно и как знакомо... Радуйтесь! Рыцарей больше нет! Мир и спокойствие вашему дому...
gingerredwitch: Я поставил любовь на обрыв у реки. Я холодной рукой взвел спокойно курки. Выстрел грянул, как пробка шампанского - хлоп! И в плечо мне хлестнула горячая дробь. Сгустки боли как черного дыма комки... Я прицелился тщательней, с левой руки, Точно в сердце. Упрямо. Качнулся прицел - Снова выстрел... Ну вот, я опять не успел... Ветер выбросил руку, как добрый отец, И швырнул мне к ногам бесполезный свинец. ...Что за сон? Странный сон. Надо б в церкви свечей... Я кривлюсь от бессмысленной боли в плече! (С) Андрей Белянин
alada: "У каждой девочки непременно есть свой бездонный колодец, во тьме которого таится какой-нибудь очередной "он", который не звонит, не приходит, не понимает или еще что-нибудь "не", мучает девочку, болван. Если в колодце никого нет, значит был недавно и скоро, вот буквально на днях, заведется новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг вообще-то огромный удивительный мир, все чудеса которого, теоретически, к ее услугам. Вернее, были бы к ее услугам, если бы она не воротила нос, бормоча: "Спасибо, не надо", - лишь бы отпустили поскорее обратно к колодцу, смотреть в темноту." (с) Макс Фрай "Пингвин и единорог"
alada: "Вы так жестоки с тем, кто любит вас, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите её как хлыст над головой человека." "Быть непохожей на других… это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!" "Войны всегда священны для тех, кому приходится их вести. Если бы те, кто разжигает войны, не объявляли их священными, какой дурак пошел бы воевать?" "… а он сказал, что предпочитает пулю в лоб, чем дуру в жены." Маргарет Митчелл "Унесённые ветром"
Cassiopeia: "Одинокая смотрит луна Из-за тучи, застенчивым оком. Ты сегодня немного пьяна, И, наверно, мне скажешь о многом. Улыбаясь, как прежде не раз, Буду слушать тебя, дорогую, Синевой, не прочитанных глаз, Выжигая на сердце другую. Только знаешь, прошу,- не томи И не мучай придирчивым взглядом. Нет причин умирать от любви, Как и впрочем, опрыскивать ядом По-осеннему вызревший сад Моего торопливого Эго. Замело все дорожки назад Лепестками из белого снега. Ты красива, и даже умна, Что встречалось мне в женщинах редко, Как глоток дорогого вина, И петли роковой табуретка. Стоит выбить её из-под ног, И качнутся уставшие стены… Я себя заготавливал впрок, Для всего, - только не для измены. Может выветрить дурь в голове, Прыгнуть в рясу, податься в монахи, Распрощавшись с ножом в рукаве, Распластаться на кастовой плахе. Ну, а ежели, свистнет мне в след, Кто-то, дерзкой и матерной бранью, Я отвечу ему, как поэт, - Соловьиной малиновой ранью. Только, видимо, я не гожусь На такое благое вот дело, - Лишь губами к плечу прикоснусь, Как душа вылетает из тела. Там, под кожей, чуть теплится кровь, Но, какая в ней жуткая сила. Я бы мог умереть за любовь, Если ты бы меня попросила. Я бы мог тебя выпить до дна, Вместе с водкой, разбавленной соком, Если б только не эта луна, Всколыхнувшая грусть, ненароком." (с)
oregonia: Р.Киплинг Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены. Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье И у борта до утра Поцелуев отраженье. Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья. Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета. Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных. Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета. Перевод К. Симонова PS я скучаю по зеленым.... прочитала его на английском, и оно такое....фигурнокатательное- *четырежды* -*quadruplicate* quads and green...
Ликантропия: Песенка о переселении душ Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса, Кто ни во что не верит — даже в чёрта назло всем... Хорошую религию придумали индусы — Что мы, отдав концы, не умираем насовсем. Стремилась ввысь душа твоя — Родишься вновь с мечтою, Но если жил ты как свинья — Останешься свиньёю. Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне, Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд, И если видел смерть врага ещё при этой жизни — В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз. Живи себе нормальненько — Есть повод веселиться: Ведь, может быть, в начальника Душа твоя вселится. Пускай живёшь ты дворником, родишься вновь — прорабом, А после из прораба до министра дорастёшь, Но если туп, как дерево, — родишься баобабом И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь. Досадно попугаем жить, Гадюкой с длинным веком... Не лучше ли при жизни быть Приличным человеком?! Да кто есть кто, да кто был кем? — мы никогда не знаем. С ума сошли генетики от ген и хромосом! Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем, А этот милый человек был раньше добрым псом. Я от восторга прыгаю, Я обхожу искусы — Удобную религию Придумали индусы!
Ликантропия: ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь. Голова моя машет ушами, Как крыльями птица. Ей на шее ноги Маячить больше невмочь. Черный человек, Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек Спать не дает мне всю ночь. Черный человек Водит пальцем по мерзкой книге И, гнусавя надо мной, Как над усопшим монах, Читает мне жизнь Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек Черный, черный... "Слушай, слушай,- Бормочет он мне,- В книге много прекраснейших Мыслей и планов. Этот человек Проживал в стране Самых отвратительных Громил и шарлатанов. В декабре в той стране Снег до дьявола чист, И метели заводят Веселые прялки. Был человек тот авантюрист, Но самой высокой И лучшей марки. Был он изящен, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою". "Счастье,- говорил он,- Есть ловкость ума и рук. Все неловкие души За несчастных всегда известны. Это ничего, Что много мук Приносят изломанные И лживые жесты. В грозы, в бури, В житейскую стынь, При тяжелых утратах И когда тебе грустно, Казаться улыбчивым и простым - Самое высшее в мире искусство". "Черный человек! Ты не смеешь этого! Ты ведь не на службе Живешь водолазовой. Что мне до жизни Скандального поэта. Пожалуйста, другим Читай и рассказывай". Черный человек Глядит на меня в упор. И глаза покрываются Голубой блевотой. Словно хочет сказать мне, Что я жулик и вор, Так бесстыдно и нагло Обокравший кого-то. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь. Ночь морозная... Тих покой перекрестка. Я один у окошка, Ни гостя, ни друга не жду. Вся равнина покрыта Сыпучей и мягкой известкой, И деревья, как всадники, Съехались в нашем саду. Где-то плачет Ночная зловещая птица. Деревянные всадники Сеют копытливый стук. Вот опять этот черный На кресло мое садится, Приподняв свой цилиндр И откинув небрежно сюртук. "Слушай, слушай!- Хрипит он, смотря мне в лицо, Сам все ближе И ближе клонится.- Я не видел, чтоб кто-нибудь Из подлецов Так ненужно и глупо Страдал бессонницей. Ах, положим, ошибся! Ведь нынче луна. Что же нужно еще Напоенному дремой мирику? Может, с толстыми ляжками Тайно придет "она", И ты будешь читать Свою дохлую томную лирику? Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я Историю, сердцу знакомую, Как прыщавой курсистке Длинноволосый урод Говорит о мирах, Половой истекая истомою. Не знаю, не помню, В одном селе, Может, в Калуге, А может, в Рязани, Жил мальчик В простой крестьянской семье, Желтоволосый, С голубыми глазами... И вот стал он взрослым, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою". "Черный человек! Ты прескверный гость! Это слава давно Про тебя разносится". Я взбешен, разъярен, И летит моя трость Прямо к морде его, В переносицу... . . . . . . . . . . ...Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один... И - разбитое зеркало...
Ликантропия: А ВЫ МОГЛИ БЫ? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?
Ликантропия: ВАМ! Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет? Знаете ли вы, бездарные, многие, думающие нажраться лучше как,- может быть, сейчас бомбой ноги выдрало у Петрова поручика?.. Если он приведенный на убой, вдруг увидел, израненный, как вы измазанной в котлете губой похотливо напеваете Северянина! Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?! Я лучше в баре блядям буду подавать ананасную воду!
Ликантропия: ВОТ ТАК Я СДЕЛАЛСЯ СОБАКОЙ Ну, это совершенно невыносимо! Весь как есть искусан злобой. Злюсь не так, как могли бы вы: как собака лицо луны гололобой - взял бы и все обвыл. Нервы, должно быть... Выйду, погуляю. И на улице не успокоился ни на ком я. Какая-то прокричала про добрый вечер. Надо ответить: она - знакомая. Хочу. Чувствую - не могу по-человечьи. Что это за безобразие? Сплю я, что ли? Ощупал себя: такой же, как был, лицо такое же, к какому привык. Тронул губу, а у меня из-под губы - клык. Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь. Бросился к дому, шаги удвоив. Бережно огибаю полицейский пост, вдруг оглушительное: "Городовой! Хвост!" Провел рукой и - остолбенел! Этого-то, всяких клыков почище, я не заметил в бешеном скаче: у меня из-под пиджака развеерился хвостище и вьется сзади, большой, собачий. Что теперь? Один заорал, толпу растя. Второму прибавился третий, четвертый. Смяли старушонку. Она, крестясь, что-то кричала про черта. И когда, ощетинив в лицо усища-веники, толпа навалилась, огромная, злая, я стал на четвереньки и залаял: Гав! гав! гав!
Ликантропия: поэзии ДЕШЕВАЯ РАСПРОДАЖА Женщину ль опутываю в трогательный роман, просто на прохожего гляжу ли - каждый опасливо придерживает карман. Смешные! С нищих - что с них сжулить? Сколько лет пройдет, узнают пока - кандидат на сажень городского морга - я бесконечно больше богат, чем любой Пьерпонт Морган. Через столько-то, столько-то лет - словом, не выживу - с голода сдохну ль, стану ль под пистолет - меня, сегодняшнего рыжего, профессора разучат до последних йот, как, когда, где явлен. Будет с кафедры лобастый идиот что-то молоть о богодьяволе. Склонится толпа, лебезяща, суетна. Даже не узнаете - я не я: облысевшую голову разрисует она в рога или в сияния. Каждая курсистка, прежде чем лечь, она не забудет над стихами моими замлеть. Я - пессимист, знаю - вечно будет курсистка жить на земле. Слушайте ж: все, чем владеет моя душа, - а ее богатства пойдите смерьте ей! - великолепие, что в вечность украсит мой шаг и самое мое бессмертие, которое, громыхая по всем векам, коленопреклоненных соберет мировое вече, все это - хотите? - сейчас отдам за одно только слово ласковое, человечье. Люди! Пыля проспекты, топоча рожь, идите со всего земного лона. Сегодня в Петрограде на Надеждинской ни за грош продается драгоценнейшая корона. За человечье слово - не правда ли, дешево? Пойди, попробуй,- как же, найдешь его!
Ликантропия: ЛЮБОВЬ Мир опять цветами оброс, у мира весенний вид. И вновь встает нерешенный вопрос - о женщинах и о любви. Мы любим парад, нарядную песню. Говорим красиво, выходя на митинг. Но часто под этим, покрытый плесенью, старенький-старенький бытик. Поет на собранье: "Вперед, товарищи..." А дома, забыв об арии сольной, орет на жену, что щи не в наваре и что огурцы плоховато просолены. Живет с другой - киоск в ширину, бельем - шантанная дива. Но тонким чулком попрекает жену: - Компрометируешь пред коллективом.- То лезут к любой, была бы с ногами. Пять баб переменит в течение суток. У нас, мол, свобода, а не моногамия. Долой мещанство и предрассудок! С цветка на цветок молодым стрекозлом порхает, летает и мечется. Одноему в мире кажется злом - это алиментщица. Он рад умереть, экономя треть, три года судиться рад: и я, мол, не я, и она не моя, и я вообще кастрат. А любят, так будь монашенкой верной - тиранит ревностью всякий пустяк и мерит любовь на калибр револьверный, неверной в затылок пулю пустя. Четвертый - герой десятка сражений, а так, что любо-дорого, бежит в перепуге от туфли жениной, простой туфли Мосторга. А другой стрелу любви иначе метит, путает - ребенок этакий - уловленье любимой в романические сети с повышеньем подчиненной по тарифной сетке... По женской линии тоже вам не райские скинии. Простенького паренька подцепила барынька. Он работать, а ее не удержать никак - бегает за клёшем каждого бульварника. Что ж, сиди и в плаче Нилом нилься. Ишь!- Жених! - Для кого ж я, милые, женился? Для себя - или для них?- У родителей и дети этакого сорта: - Что родители? И мы не хуже, мол!- Занимаются любовью в виде спорта, не успев вписаться в комсомол. И дальше, к деревне, быт без движеньица - живут, как и раньше, из года в год. Вот так же замуж выходят и женятся, как покупают рабочий скот. Если будет длиться так за годом годик, то, скажу вам прямо, не сумеет разобрать и брачный кодекс, где отец и дочь, который сын и мама. Я не за семью. В огне и в дыме синем выгори и этого старья кусок, где шипели матери-гусыни и детей стерег - отец-гусак! Нет. Но мы живем коммуной плотно, в общежитиях грязнеет кожа тел. Надо голос подымать за чистоплотность отношений наших и любовных дел. Не отвиливай - мол, я не венчан. Нас не поп скрепляет тарабарящий. Надо обвязать и жизнь мужчин и женщин словом, нас объединяющим: "Товарищи".
Ликантропия: МРАЗЬ Подступает голод к гландам.. Только, будто бы на пире, ходит взяточников банда, кошельки порастопыря. Родные снуют: - Ублажь да уважь-ка! - Снуют и суют в бумажке барашка. Белей, чем саван, из портфеля кончики... Частники завам суют червончики. Частник добрый, частник рад бросить в допры наш аппарат. Допру нить не выдавая, там, где быт и где грызня, ходит взятка бытовая,- сердце, душу изгрязня. Безработный ждет работку. Волокита с бирж рычит: "Ставь закуску, выставь водку, им всучи магарычи!" Для копеек пропотелых, с голодухи бросив срам,- девушки рабочье тело взяткой тычут мастерам. Чтобы выбиться нам сквозь продажную смрадь из грязного быта и вшивого - давайте не взятки брать, а взяточника брать за шиворот!
Ликантропия: НАТЕ! Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, я - бесценных слов мот и транжир. Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста Где-то недокушанных, недоеденных щей; вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей. Все вы на бабочку поэтиного сердца взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош. Толпа озвереет, будет тереться, ощетинит ножки стоглавая вошь. А если сегодня мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется - и вот я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам я - бесценных слов транжир и мот.
Ликантропия: НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ ЛЕТОМ НА ДАЧЕ (Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.) В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла - на даче было это. Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы - деревней был, кривился крыш корою. А за деревнею - дыра, и в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно. А завтра снова мир залить вставало солнце ало. И день за днем ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло, в упор я крикнул солнцу: "Слазь! довольно шляться в пекло!" Я крикнул солнцу: "Дармоед! занежен в облака ты, а тут - не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!" Я крикнул солнцу: "Погоди! послушай, златолобо, чем так, без дела заходить, ко мне на чай зашло бы!" Что я наделал! Я погиб! Ко мне, по доброй воле, само, раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле. Хочу испуг не показать - и ретируюсь задом. Уже в саду его глаза. Уже проходит садом. В окошки, в двери, в щель войдя, валилась солнца масса, ввалилось; дух переведя, заговорило басом: "Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!" Слеза из глаз у самого - жара с ума сводила, но я ему - на самовар: "Ну что ж, садись, светило!" Черт дернул дерзости мои орать ему,- сконфужен, я сел на уголок скамьи, боюсь - не вышло б хуже! Но странная из солнца ясь струилась,- и степенность забыв, сижу, разговорясь с светилом постепенно. Про то, про это говорю, что-де заела Роста, а солнце: "Ладно, не горюй, смотри на вещи просто! А мне, ты думаешь, светить легко. - Поди, попробуй! - А вот идешь - взялось идти, идешь - и светишь в оба!" Болтали так до темноты - до бывшей ночи то есть. Какая тьма уж тут? На "ты" мы с ним, совсем освоясь. И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я. А солнце тоже: "Ты да я, нас, товарищ, двое! Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе. Я буду солнце лить свое, а ты - свое, стихами". Стена теней, ночей тюрьма под солнц двустволкой пала. Стихов и света кутерьма сияй во что попало! Устанет то, и хочет ночь прилечь, тупая сонница. Вдруг - я во всю светаю мочь - и снова день трезвонится. Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить - и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!
полная версия страницы