Форум » Тренеры, комментаторы, журналисты и др. » Мишин поссибл » Ответить
Мишин поссибл
aakela: Алексей Мишин
barsyusha: Gal4onok , спасибо! Вот интересно, а сам Женя помнит еще "скромное 6-ое место"? Интересно, а что Мишин собирается заканчивать тренерскую деятельность после Сочи?
Memo: Гачонок! barsyusha пишет: Интересно, а что Мишин собирается заканчивать тренерскую деятельность после Сочи? может станет меньше тренировать, мне кажется. Он не сможет просто без этого...наверное. "лупасили за бильманн"
Gal4onok: barsyusha пишет: Интересно, а что Мишин собирается заканчивать тренерскую деятельность после Сочи? тоже как-то взгрустнулось, но ведь ему уже 70 будет , но согласна с Мемо, не сможет он без тренерской работы) пс. выставила сюда видео и поставила 5ку, смотрю через некоторе время: уже двое проголосовавших и почему-то три звездочки....Кто такой добрый поставил кол?
Booklover: Gal4onok пишет: Кто такой добрый поставил кол? Ягудинки?
Cassiopeia: Gal4onok пишет: Кто такой добрый поставил кол? А почему как что, так сразу ЯГУДИНКИ? Кол мы хотели исключительно для Авера
alada: Booklover пишет: Ягудинки? неее... ягудинки так топорно не работают. истинных ягудинок отличает изворотливость ума, они гадят элегантно... а это так... мелкие злопыхатели
Cassiopeia: alada пишет: они гадят элегантно... *сдохла* Алад, это был сногсшибательный комплимент Мишину уже 70... Поверить не могу...
alada: Cassiopeia пишет: Алад, это был сногсшибательный комплимент вообще я хотела написать "они ДАЖЕ гадят элегантно", но где-то потеряла "даже"... рада, что понравилось
Cassiopeia: alada пишет: "они ДАЖЕ гадят элегантно Божжи, душка моя *тискает* А насчёт "закончит тренерскую работу"... Ну у него же есть Артууууур. Почему он должен? И Евгений вот тоже есть
Иноходец: alada пишет: "они ДАЖЕ гадят элегантно" *согласно кивает* Это - дааааа!!! Cassiopeia пишет: Поверить не могу... Аналогично. У меня вообще такое чувство - что он вообще все-время таким был.. Не в смысле - 70-летним )), а просто - таким вот солидным мэном... без возраста! Наверное, такие люди, которые всю жизнь занимаются тем, что любят - не уходят. Он постоянны и вечны. Ой! В этом году и Москвиной - 70! А в следующем - Грюттеру!
Gal4onok: Cassiopeia пишет: А почему как что, так сразу ЯГУДИНКИ? *хе-хе-ехе* я этого не говорила еще фоточек профессора добавлю, не то нас забанят))) восхищает его жизнелюбие и увлеченность фотка просто умиляет на рыбалку в белых брюках)))
Memo: большое интервью ппрофессора Дозвонился до Алексея Николаевича с трудом: оказался он в южно-корейском Пхенчхане, где на юниорском первенстве мира выступает его ученица Лиза Туктамышева. Российская газета: С наступающим! И если подводить какие-то итоги первых семидесяти, то какими они вам видятся? Алексей Мишин: Пусть они видятся другим. Человека оценивают за вклад в жизнь, в отрасль, где он особенно силен... Можно я откину ложную скромность? РГ: Попробуй вам что-нибудь запретить. Мишин: Тогда я скажу, что в фигурное катание, мою сферу деятельности - я внес серьезный вклад. С практической, тренерской стороной, смею думать ясно. Обратимся к стороне научной. Мои труды по многооборотным прыжкам, по улучшению техники скольжения и скорости, повышения выносливости фигуриста, изучают во многих странах - от Северной Америки - до Новой Зеландии. По всем критериям - это серьезнейшая работа. РГ: А есть ли спортсмен, которого можно назвать самым любимым? Который все эти замыслы и воплощал? Мишин: Понимаете, ни у одного тренера мира не было такого количества одиночников, которые бы завоевали столько медалей на крупнейших чемпионатах. И с течением лет, мои симпатии росли, ширились. Я отдавал мою любовь многим. Это был и Леша Урманов - наш первый олимпийский чемпион. Алексей Ягудин - мой первый чемпион мира. Пришел, и надолго, черед Жени Плющенко. Сейчас я горжусь Артуром Гачинским. И, конечно, растапливает мое сердце Петя Гумерник. РГ: Это кто? Почему не знаю? Мишин: А как вы его можете знать, если мальчику всего восемь лет, но он уже делает прыжки в два с половиной и в три оборота. РГ: Вы всю жизнь работали под одним и тем же своим девизом... Мишин: Нет-нет, всю жизнь действительно под одним девизом. Но он придуман не мной, а Гайдаром. Идти и не сдаваться. РГ: И не сдавались? Мишин: Точно: никогда. Но были, были сложные времена. Вдруг где-то в 1975-1976 сделали меня невыездным. РГ: За что? Мишин: Ни за что. Клеветники меня не выносили. Оболгали, и права выезжать за рубеж меня лишили. Нонсенс: тренер не может руководить спортсменом на крупнейших турнирах. Я не сдавался. Обратился в партийные органы. РГ: Представляю, что вам там ответили. Мишин: Не представляете, потому что и представить нереально. Сказали, что так как генеральный секретарь товарищ Леонид Ильич Брежнев подписал Хельсинкскую декларацию, то и говорить выездной - невыездной даже нельзя. Нет понятия - нет и ответа. РГ: Вы говорили с недоброжелателями? Мишин: Я их благодарил. Они заставляли меня еще больше работать. РГ: И с вас этот титул невыездной сняли? Мишин: Что вы. В партийных органах отказали. И тогда пошел в районное отделение КГБ. И нормальный человек, заместитель начальника Николай Платонович Патрушев... РГ: Этот тот самый, который... Мишин: Именно. Так он быстро во всем разобрался и объяснил, что его ведомство ко мне претензий не имеет. И еще один человек помог. Председатель Спорткомитета Сергей Павлович Павлов. Он беседовал с высшим партийным начальством. И проклятие с меня сняли. Но этого коммунистического киселя я нахлебался. РГ: Хоть сейчас такого нет. Мишин: Такого - нет. Но с чем и за что бороться - по-прежнему хватает. И я предпочитаю это делать у себя на Родине. Потому что горжусь тем, что она моя, а еще тем, что я, наверное, один из немногих тренеров, которые даже в наиболее трудные времена из Питера заграницу работать не ехал. РГ: Что будет с Плющенко? Он и правда выступит на Олимпийских играх в Сочи? Мишин: Ни один человек в мире не ответит вам на этот вопрос. Кто знает, что может произойти со спортсменом, готовящимся уже к своей четвертой Олимпиаде. Мы работаем вместе уже 17 лет. РГ: Рекордный срок для фигурного катания. Мишин: Возможно, возможно. И, очень хотелось бы, чтобы работали и дальше. Пока могу сказать с полной определенностью. Женя построил сейчас свою жизнь так, что альтернативы его участию в Олимпиаде нет. Все поставлено на это, все остальное - отброшено. Если не помешают травмы, непредвиденные обстоятельства, то цель вполне реальна. А я буду помогать ему в этом не жалея сил. РГ: Перед юбилеем груза лет не ощущаете? Ничто не давит? Мишин: Честно - никакого. Я задумываюсь, чего бы такого я не мог и не могу делать в наступающие 70? Пока ответа не нахожу. Тут почти все зависит от двух причин. Первое: у человека должен быть соответствующий настрой. Жалеть себя, думать пора - не пора категорически запрещается. Это губит многих. Второе: тяжелая болезнь. Если ты природой и Богом от нее избавлен, то продолжай вкалывать на всеобщее благо. И как раз этим я и занимаюсь. http://www.rg.ru/2011/03/05/mishin.html
Booklover: Memo пишет: Я отдавал мою любовь многим. Как звучит-то. Вообще Мишин такой очаровательный и прямолинейный. Как таран
Gal4onok: Еще одно интервью с АНМ Тренер олимпийских чемпионов Алексей Мишин: Обожал оладьи из картофельных очисток! 8 марта легендарный профессор встречает 70-летний юбилей. Без паники и печали. 05 марта 2011 Рассказова И. [BR]http://www.sovsport.ru/gazeta/article-item/443498 СОБЫТИЕ ДНЯ. ФИГУРНОЕ КАТАНИЕ ТОЛЬКО У НАС Мы прогуляли по Новогорску полдня. Профессор не меньше трех раз напоил меня кофе, накормил обедом, один раз назвал «гадиной», охотно и без долгих пререканий допустил в «святилище» – на тренировку Плющенко. Где, впрочем, велел сидеть не шевелясь и фотографировать только по специальной команде. Он то заставлял меня смеяться до колик, то, опустив голову, надолго задумываться о том, о чем никогда не думала прежде. От грустного до смешного у профессора Мишина порой всего один шаг. Как, наверное, у самой жизни. «Это ты хорошо придумала, нам действительно надо поговорить, – сказал он по телефону, когда я позвонила, чтобы условиться о встрече. – Следующего юбилея у меня может и не быть». – Вы про сто сорок лет? – не слишком изящно, а, пожалуй, откровенно по-дурацки шучу я, лишь бы не подпустить к нему невыносимых мыслей. – Нет, я пока про восемьдесят, – без малейшей горечи отозвался Алексей Николаевич. «НЕ ПРОФЕССОРСКОЕ ЭТО ДЕЛО…» – Алексей Николаевич, ну а какие все-таки ощущения по поводу юбилея? В свое время Александр Рагулин мне перед шестидесятилетием по большому секрету признался, что собирается спрятаться в реанимации. Никита Симонян дал интервью под заголовком: «Мой пресловутый юбилей». – Мой хороший знакомый, знаменитый тренер по фигурному катанию, говорил, что, когда он проснулся в день своего семидесятилетия, у него было ужасное ощущение, как будто случилась какая-то грандиозная неприятность. Да, верно, не принято очень радоваться, когда в твоем возрасте меняется первая цифра. Это с одной стороны. А с другой… Мужчина начинает себя ощущать стариком в двух случаях. Если он выброшен из профессии или заболел какой-то серьезной болезнью. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, пока со мной ни того, ни другого не приключилось. Так что встречаю я семидесятилетие без чувства паники и печали… Сравнивая ту жизнь, которая есть у меня сейчас, с той, какой я жил в сорок, пятьдесят лет, я упорно не вижу: а что ж у меня убавилось? Есть даже такие моменты, которые прибавились. Вот хоть бы чисто материальное обеспечение, уважение людей, влияние на окружающих. Всего этого стало больше. Так отчего мне прятаться в реанимации или куда-то уезжать? – На юбилейном ледовом шоу в Петербурге, которое пройдет 8 марта в вашу честь, вы собирались выйти на лед с Тамарой Москвиной. Об этом пишут и говорят как о чем-то само собой разумеющемся. А за обедом вдруг вы меня ошарашили тем, что передумали. Почему? – Когда-то я смотрел балет, в котором танцевал великий Вахтанг Чабукиани. Он уже большей частью ходил по сцене, у него было заметное брюшко, и впечатление от всего этого было, мягко говоря, неважным. Вот я и представил себе, как буду выглядеть сам на фоне тех прекрасных фигуристов, чьи имена обозначены на афишах праздничного вечера. Как будет выглядеть запрыгивание Тамары под «Тирьям-тирьям» на мою спину?! Не будем забывать, что Тамара Николаевна – почетная гражданка города Санкт-Петербурга и уважаемый тренер, я… гм… профессор. Профессорское ли это дело – подставлять спину под прыжки женщин пожилого возраста?! Надо быть реалистами. – Но вы же катались в паре в телевизионных проектах? – Это было пять–шесть лет назад, моя дорогая. – Без пяти минут семидесятилетний тренер. Мировое фигурное катание знает подобные прецеденты? Я что-то не припомню, чтобы кто-то тренировал до семидесяти лет. Да еще на таком уровне. – Одна из моих любимых поговорок: «Неважно, кто кем был. Важно, кто кем стал». Ари Закарян, мой ученик и приятель, продюсер, агент, однажды жил в одном номере с участником Олимпийских игр американцем. И тот просыпался каждое утро с придыханием: «Когда я в день выступления проснулся на Олимпиаде…», вечером, засыпая, опять вспоминал что-нибудь «олимпийское». А я вот даже не помню, когда Урманов завоевывал первую олимпийскую медаль. – Мне будет лестно подсказать вам. В 94-м, в Лиллехаммере. – Да пожалуйста, но мне-то все равно! То ли это у меня склад психики такой, то ли умение забывать то, что было. Или это просто называется «жить сегодняшним днем»? У меня настолько энергичная и плотная жизнь, что мне, может быть, просто некогда осознавать, сколько мне лет, и раздумывать о том, сколько еще отмерено. Утром выбегаю на тренировку, а там – телевизионная группа, снимающая фильм об Артуре Гачинском, возвращаюсь – «там ты сидишь». Пообщаемся с тобой, не успею передохнуть – надо идти Жене Плющенко ставить программу с Сашей Жулиным и хореографом. Тут же тренировка у Лизы Туктамышевой и Артура Гачинского. Вот и день кончился. Когда уж тут вспоминать, что было на Олимпиаде в Гренобле в 1968 году?! – Вы славитесь тем, что «постигаете алгеброй скольженье». Но скажите мне, профессор, можно ли придумать что-то новое в современном фигурном катании? – Придумывание нового все время происходит. Частично стихийно. Частично – когда люди над этим работают целенаправленно. Мы с научным сотрудником Шапиро сейчас применяем технологии, основанные на самых современных ноу-хау. Например, существует такой прибор – гироскоп. Он используется в космической технике, на подводных лодках, плывущих подо льдом Ледовитого океана. Гироскоп анализирует повороты тела. Или, допустим, акселерометр, измеряющий ускорение, а любое движение вызывает ускорение, в том числе приземление и движение по кривой. В своей маленькой лаборатории в «Юбилейном» мы изобрели тренажеры, которым в мире нет аналогов. У нас весь тренажерный зал завешан патентами. Это раньше я ничего не патентовал и дарил свои изобретения во славу коммунизма. – Приходилось ли вам иметь дело со случаями интеллектуального заимствования? – За научным подходом в фигурном катании – будущее. И будущее есть только у тех тренеров, которые его применяют, а не работают по принципу проб и ошибок: «Не получается? Давай еще разок!». Если у фигуриста возникают проблемы с элементом, нужно выделить ту часть элемента, в которой происходит сбой, и предложить специальное упражнение, способное этот сбой устранить. Я придумал множество таких упражнений. Но я был в полном недоумении, когда прославленный тренер… Давайте обойдемся без фамилий. Она тогда еще с Сашей Коэн работала… Я говорю напрямик: «Таня, как так вышло, что все мои упражнения ты шпаришь одно к одному?!». «Алексей! – невозмутимо воскликнула она. – А ты что же думаешь, если ты первым прыгнул сальхов, то никто никогда не должен его больше прыгать?». «МОЛЧАЛ, ДОЖИДАЯСЬ ПЕРЕЛОМА В ВОЙНЕ» – Еще древние римляне времен Овидия высмеивали манеру повествования «от яйца». Поэтому о том, как из хулигана вы стали фигуристом, я решила начать выяснять не сразу. – Да я особенно злостным хулиганом-то не был. Ну, цеплялся на коньках к грузовикам, и, поскольку наряду со снегом на дороге попадались куски асфальта, так я постигал основы реберности. В валенках, в «снегурках» с загнутыми носами. Я мог бы еще добавить, что однажды меня забрали в милицию, но мне что-то не очень хочется… – Что значит «не очень хочется»? Неужели вы не понимаете, что, если вы об этом сейчас промолчите, я никогда вам этого не прощу? – Мы с приятелем решили провести друг к другу телефон и разговаривать. Для этого нужны две трубки и батарейка, решили мы, и все будет нормально! У нас батарейка была, а трубок не было. Мы пошли в соседний телефон-автомат и срезали одну трубку. Но чтобы связь была не односторонняя, а двухсторонняя, дуплексная связь, мы пошли и срезали вторую трубку. И когда мы стали ее срезать, вот тут-то нас милиция и прихватила. Они не очень ругались, но вызвали родителей. И родители задумались: «Да, надо убирать мальчика со двора!». – Войну помните? – Война мне запомнилась тем, что она показала на примере моей мамы, как человек может приспособиться к любым условиям жизни. Нашим самым большим деликатесом были оладьи из картофельных очисток. И мы ими питались, был голод. Когда папа приехал на побывку с войны, он привез шоколад, я попробовал шоколад и закричал: «Фу, какая сладкая картошка!». У меня в связи с отсутствием витаминов было довольно позднее развитие. Я начал говорить только когда мне исполнилось три года. Хотя понимал все. И когда спрашивали: «Кто не закрыл дверь?!» (отчаянно боролись за тепло, дров не было), я сразу же показывал пальцем на виновника! Один мой знакомый тренер пошутил: «Мишин начал говорить поздно не из-за отсутствия витаминов в организме, он смотрел, куда повернет война. И когда наши начали побеждать, Мишин заговорил на чистом русском языке. Он просто выбирал язык, с которого лучше начинать говорить…» Смышленостью я не отличался. Мне сестра рассказывала, как нас кормили супом, она делила столовой ложкой суп пополам и говорила: «Это моя половина, это твоя. Ты ешь отсюда, я ем отсюда!». Потом брала себе два куска сахара, а мне отдавала один. Я начинал мычать от несправедливости, она на моих глазах раскусывала один кусок пополам, протягивала мне два куска, и я оставался удовлетворенным. – Обхохочешься! – Я был вообще не похож на себя. У меня были голубые глаза и белокурые локоны. Мама где-то сохранила мой локон. Вьющиеся волосы, совершенно белые! – В школе вы были в кого-нибудь влюблены? – Ох, говорят, ранняя любовь – это атрибут гениальных людей. А я все мастерил приемники да на коньках катался. Ощущение любви пришло ко мне гораздо позже. – А мне «Папа» Гомельский когда-то и про школьные годы та-а-акое порассказал. – Могу вообразить, что он мог порассказать! Я наверстал свое потом. Дефицит ранней любви… Первое серьезное чувство у меня было к моей будущей жене, Татьяне. Оно было очень сильным, и добиться взаимности стоило больших трудов. Но больше ни слова об этом, о любви не говорят, ее чувствуют. ШЕКСПИР И ПАРАДОКСОВ ДРУГ – Чего в вас больше – физика или лирика? – Я физик на тренировке и лирик в жизни. – Каким образом в вас уживаются эти два изначально конфликтных начала? Вы исповедуете научный подход, и при этом то и дело из вас выплескивается яркая творческая натура. Вы приглашаете к Плющенко скрипача Мартона, по крошкам восстанавливаете вместе с Женей в музеях образ Вацлава Нижинского. Урманова, работая с ним над Риголетто, возите в оперу. – Обычно у нас, зрелых тренеров, всегда готов ответ на любой вопрос журналиста. Но на этот вопрос я ответить вам не смогу. И нетрадиционно для семидесятилетнего мужчины скажу: «Я не знаю!». – Получается, вы себя еще недостаточно изучили за семьдесят лет? – Себя познать невозможно. – Готовясь к нашему разговору, я вообще-то нашла в вас не одно противоречие. Например: «Я не работаю с женщинами. Женщина для меня слишком сложный механизм». А через некоторое время у вас появляется сначала Катарина Гербольдт, потом Лиза Туктамышева. Это что ж, гений – парадоксов друг? – Я говорил так от обиды, потому что женщин хороших у меня тогда не было. – На Олимпиаде в Лиллехаммере вы специально не взяли фотоаппарат на произвольную Урманова. Алексей становится олимпийским чемпионом, а вы изъясняетесь загадками: «Победа любит приходить неожиданно». Это уже из области тайных знаний. – Ну почему же, это-то как раз я довольно легко готов объяснить. Есть люди, и есть тренеры, которые готовятся к завоеванию медали. А надо тренироваться не на медаль! Надо готовиться к борьбе. В том числе и за собственное совершенство. Я тому же Урманову говорил: «Леша, сделай, что у тебя есть, а там посмотрим, что будет». – «Делай, что должно, и будь, что будет»? – Нет, слушайте меня внимательно: «Там посмотрим, что будет». Если Урманов делал то, что ему положено, то, что у него отработано и стоит в программе, то результат оказывался очень хорошим в большинстве случаев его карьеры. Готовиться напрямую на медаль – это, если хотите знать, методологически порочно! Надо тренировать хорошее вращение, прыжок, дорожку шагов… Потом приходит медаль. Неожиданно. Но обязательно приходит, потому что иначе не может быть. Я не слишком заумно объясняю? – Нормально. Еще один парадокс в вашем исполнении – то, что вы соглашаетесь на возвращение Плющенко. Зачем вам это нужно? Зачем ему это нужно? Разве не красивее было бы уйти на взлете? – А-а, к такому-то повороту я был готов! Есть гении общечеловеческого масштаба, есть гении в своем деле. Мерить незаурядных людей заурядными мерками недопустимо! Женя три года не катался, участвовал в шоу, после которых следовал банкет, пришел через три года и выиграл чемпионат России, чемпионат Европы, серебро Олимпиады. Он показал, что все эти три года люди неизвестно чем занимались. Что ж они делали три года?! Когда меня спрашивают, как вы можете охарактеризовать Плющенко, я отвечаю: «Плющенко – это Шекспир фигурного катания». Шекспир был автором, описавшим все возможные человеческие чувства. Любовь, предательство, ревность, великодушие, преступление… А Плющенко… Он может танцевать и «Лунную», и Адажио Альбинони, и «Секс-бомб», изображать юношу и девушку в одном образе. Кататься под Гуно и под «Бандитский Петербург». Обычно актер или балетный танцовщик тяготеет к какому-то определенному амплуа. А у Плющенко амплуа неограниченное! – Существует ли в принципе та роковая ошибка, совершив которую, тренер может разделить участь сапера? – Да. Есть. Когда ты останавливаешься на каком-то этапе и объявляешь: «Ну, теперь-то я знаю все!». Выключаешь все входящие потоки. Это начало тренерского краха. ЛИЧНОЕ ДЕЛО Алексей МИШИН Родился 8 марта 1941 года в Севастополе. С 1967 года выступал в паре с Тамарой Москвиной. Чемпион СССР (1969), серебряный (1968) и бронзовый призер (1969) чемпионата Европы, серебряный призер чемпионата мира (1968). Карьера тренера: самыми известными учениками профессора Мишина были Алексей Урманов, первый российский олимпийский чемпион в одиночном катании, Алексей Ягудин (многократный чемпион мира, Европы и олимпийский чемпион), Евгений Плющенко (олимпийский чемпион Турина, многократный чемпион мира и Европы). В настоящее время Алексей Мишин тренирует 17-летнего Артура Гачинского и 14-летнюю Елизавету Туктамышеву, которым специалисты прочат блестящее будущее.
barsyusha: Booklover пишет: Вообще Мишин такой очаровательный и прямолинейный. Как таран Ну да. С другой стороны, а может так и надо? Вообще он очень интересный собеседник. Не говорит то, что от него хотят услышать и вообще беседу строит он сам.
kelly: Я не знаю, было ли... Из фильма "Ледяное сияние звезд"
Glouglou: Келли, спасибо, хотя тысячу раз всё это читала, но видео никогда не видела )) Рассуждения про принца убили нафиг
barsyusha: Glouglou пишет: Рассуждения про принца убили нафиг Есть у нас прынц! Нам бы прынцессу... Ох, какое видео...прям в юность вернулась...
Gal4onok: Алексей МИШИН: «Радости в жизни все больше» Однажды маму Алексея Николаевича Мишина спросили, что ж, мол, так - 8 марта мальчика родила. А она ответила: «Это подарок всем женщинам мира». С тех пор прошло уже целых 70 лет, а все женщины мира продолжают восхищаться подарком. Один из величайших тренеров в истории фигурного катания полон сил и творческих планов, в чем убедился корреспондент «Смены». Счастье посадить дерево - Алексей Николаевич, один ваш знаменитый коллега как-то сказал: «Когда я проснулся утром в день семидесятилетия и должен был идти на празднование, у меня было такое хреновое ощущение...» Почему-то думаю, у вас будет все наоборот, так? - Надеюсь, вы правы, хотя сперва нужно дождаться утра 8 марта, когда я тоже проснусь. Но сейчас, анализируя этапы своей жизни и думая, чего же у меня стало меньше по сравнению с другими круглыми датами, не нахожу ответа. Потому что в основном всего стало только больше. И радости жизни - тоже. Наверное, ощущение старости приходит к человеку только в двух случаях: когда он лишен возможности заниматься любимым делом или когда он серьезно болен. Я уверен, человек может жить счастливо до самой смерти. Вот я и живу счастливо: на даче сажаю деревья - вишни, сливы. Строю пирс. Но не потому, что у меня есть лишние деньги - я на самом деле человек среднего достатка, - а потому, что мне это нравится. И жалею, что раньше не посадил деревья. Пусть дети и внуки вишни едят. К Ягудину - с любовью - Признайтесь, Плющенко все же ваш любимый ученик за все время? - Вот любимых учеников у меня все же много, и Женя лишь один из них. Из настоящего с прицелом на славное будущее - Артур Гачинский и Лиза Туктамышева. В этом списке также Юрий Овчинников, хотя не только благодаря мне он стал большим фигуристом, конечно же, Алексей Урманов, и было бы лукавством не назвать Алексея Ягудина. - А назовет ли Ягудин вас в числе любимых тренеров? - Знаю, что нет. Но искренне надеюсь, что со временем изменит свое мнение. Однажды он правильно поступил, уйдя от меня. Да, да, правильно, потому что понял: тренер тяготеет к его прямому конкуренту - Плющенко. В результате его переход к Тарасовой сыграл очень позитивную роль и в моей дальнейшей работе. Думаю, своей победой в Солт-Лейк-Сити он продлил и Жене жизнь в большом спорте, и мне как тренеру - профессиональную карьеру. Сейчас, надеюсь, ее продлят мне Артур и Лиза. Без обид на Плющенко - Вам не обидно, что, несмотря на выдающиеся заслуги, для многих обывателей вы остаетесь просто тренером Плющенко, хотя сейчас он даже не выступает? - Не вижу никаких оснований для обид. Великий спортсмен в любом индивидуальном виде всегда будет более известен и популярен, чем его тренер. И зарабатывать будет больше. Это нужно воспринимать как данность. У нас с Женей всегда был творческий союз, основанный на взаимном доверии. Когда-то, уже давным-давно, я помогал ему покупать квартиру и машину, сейчас уже он мне советует, на какой машине лучше ездить. - А ведь вы воспитали не только фигуриста, но и депутата… - Нет, депутатом Плющенко становился сам, без меня. И женился оба раза сам. Поверьте, он абсолютно самостоятельный человек. И скажем, на его решение - возвращаться или нет в большой спорт - никто не способен повлиять, ни я, ни супруга Яна. Правда, у этой самостоятельности есть и обратная сторона. Зачастую Женя бывает неоправданно жестким с людьми, которым он не симпатизирует. И это аукается ему серьезными последствиями - уколами, ударами и укусами. Но он умный парень, умеющий делать выводы из своих ошибок. Не надо воспринимать меня и Плющенко как единое целое. Какими бы ни были близкие отношения между тренером и учеником, они не должны переходить определенную грань. - А где же эта грань? - Делить ночлег, есть из одной тарелки, вместе выпивать - за этой гранью. Жена - исключение - Но однажды, давным-давно, вы переступили эту грань, и ваша ученица Татьяна Оленева стала вашей супругой Татьяной Мишиной! - Переступить тогда черту было одним из самых мудрых поступков, мною совершенных. Всегда есть исключения из правил. И Таня - самое лучшее исключение. - В баню тоже нельзя с учениками ходить? - В баню ходят с друзьями. Парятся, выпивают, байки травят. А если требуется покой и единение с природой - тогда рыбалка. - Кстати, существует мнение, что рыбалка - тоже спорт. - Когда азарт захватывает и хочется наловить больше, чем у соседа! Как-то раз меня позвал на рыбалку знаменитый американский тренер Карло Фасси. Рыбачили на озерах Колорадо. Я сразу понял, что соперники у меня никудышные: американцы как-то коряво вытягивали форели, и те оказывались снова в озере. Хотя рыбки были не золотые и желания не исполняли. Я же решил показать класс - наловил этой форели до дури, а потом развесил рыбины на деревьях, чтобы сразу был виден рыбацкий потенциал. Фасси, увидев это, оказался в состоянии шока. Как выяснилось, мы рыбачили на частных озерах и брать можно было только увесистые рыбины, не меньше двух с половиной килограммов. - Что же сделали с теми, что вы развесили? - Съели за ужином. Дело Ильича - У вас, Алексей Николаевич, имидж «человека мира»: успели прикоснуться рукой мастера к большинству уважаемых фигуристов Европы, давным-давно получили американскую грин-карту, а японские болельщицы просят у вас автографы… - Имидж зачастую сильно зависит от обстоятельств. Вот вы говорите: Америка, Европа… А ведь было время, когда из меня сделали невыездного. Это случилось накануне Олимпийских игр в Инсбруке. Я уже, как и все, получил экипировку. Советская делегация, чтобы проникнуться патриотическим духом, отправилась на Красную площадь - возлагать гвоздики к мавзолею Ленина. Шагаю я, значит, к Ильичу, и вдруг подходит Валентин Лукич Сыч, в те годы замглавы советского Спорткомитета, и шепчет мне на ухо: «Ты не едешь, ты не едешь!» - Помните свою реакцию на этот шепот? - Конечно, помню: Ильич уже забальзамирован, а дело его живет и побеждает. Амнистировали меня лишь спустя три года, а все это время я тренировал своих учеников по телефону: они - на соревнованиях в Инсбруке, а я даю указания из Ленинграда. Здорово, правда? Впоследствии выяснилось, что отдельные партийные боссы настойчиво вставляли мне палки в колеса. То ли по какому-то доносу доброжелателей, то ли просто так. Добрые были такие времена, забавные… Презент для КГБ - Иронизируете? - Да какая тут ирония?! Расскажу забавную историю. На все соревнования в советские годы с нами ездил «заместитель руководителя делегации». Из органов. Как правило, в ранге не ниже подполковника. Особенно если выступали в США. Однажды я купил в Америке пластинку. Выбрал, как я думал, очень патриотическую - с изображением собора Василия Блаженного на конверте. Принес в номер, читаю внимательнее: «Подпольные песни советских евреев»! А я тогда был лихим товарищем - взял с собой в поездку проигрыватель. Поставил пластинку, слушаю: «Впереди - пески Синая, позади страна родная. На груди - мой автомат наперевес...» Я сразу понял, что нужно делать. Прихожу к замруководителя и докладываю: так, мол, и так. Купил ненароком... «Подпольные песни советских евреев»! Тот хватается за голову. Говорю: «Представляете, кто-то еще купит?» Он спрашивает: «Где она у тебя?» - «В номере», - отвечаю. «Срочно неси ее сюда!» В общем, отнес я ему эту пластинку. Чекист ее куда-то спрятал. И видимо, потом ставил в Москве своим приятелям-гэбэшникам. - А сейчас какая вам музыка мила? - Та, что гармонично вписывается в информационные выпуски на радио, - всегда стараюсь быть в курсе событий. И та, под которую мои ученики могут выиграть соревнования. Даниил ОРЛОВСКИЙ http://smena.ru/news/2011/03/05/18559/
Gal4onok: еще одна статья и поздравление от Тамары Николаевны я обожаю их обоих и их чувство юмора Тамара Москвина: мы с Мишиным – периферийные зяблики с чувством юмора Кто может рассказать про Алексея Николаевича Мишина больше, нежели катавшаяся с ним сорок с лишним лет назад в паре, а затем все эти годы работающая бок о бок тренером в ленинградском, а потом петербургском спорткомплексе "Юбилейный" Тамара Николаевна Москвина? Да никто! Вот корреспондент агентства "Р-Спорт" Андрей Симоненко и отправился в "Юбилейный". Хотел спросить у Москвиной про Мишина – а в итоге узнал рецепт вечной молодости. - Тамара Николаевна, вы помните свою реакцию в тот момент, когда узнали, что будете кататься в паре с Алексеем Николаевичем? - Честно говоря, точно не помню. Просто потому что это не было каким-то неожиданным событием в моей жизни. История нашей пары с Мишиным была такая. Я, когда переквалифицировалась из одиночниц в парницы, год каталась с Александром Гавриловым. Именно он научил меня парному катанию. Но потом Гаврилов завершил карьеру – у него была семья, ребенок, а стипендии нам тогда по каким-то причинам не платили. Мы с моим мужем и тренером Игорем Борисовичем Москвиным обсудили ситуацию – и решили, что надо поискать другого партнера. Стали рассматривать кандидатуры, причем иногородних в расчет не брали – только своих, ленинградцев. А Мишин в тот момент как раз думал о том, чтобы завершить карьеру одиночника. Вот Игорь Борисович и предложил ему попробовать покататься со мной в паре. - Сколько вам было тогда лет? - По 24 года. Мы друг друга хорошо знали, потому что тренировались в одной группе у Москвина. Никакого времени на притирку или привыкание друг к другу нам не требовалось. Вот поэтому и не помню свои ощущения после первых совместных с Мишиным прокатов. - У Алексея Николаевича всегда было такое потрясающее чувство юмора, как сейчас? - Всегда. Да и я, надо сказать, не отличалась отсутствием этого чувства юмора. И в сборной у нас шутить любили. Помню, в Москве на турнире каком-то жили в пансионате ЦСКА – и все ребята в одной огромной комнате, человек 12. И Игорь Борисович с ними там же. И вот, спит Мишин на своей кровати, а Куренбин берет свои носки, которые у него, надо заметить, были особо выдающиеся в сами понимаете каком плане, и машет у Алексея под носом. Мишин просыпается, сердито спрашивает – ты чего размахиваешь своими сырками под моим носом? А Куренбин отвечает – воздух не купил, воздух не купил! - Расскажите о каких-нибудь любопытных эпизодах вашего с Мишиным персонального общения. - Мне сейчас трудно сходу вспомнить что-нибудь эдакое, но пикировались мы с ним все время. Все, что бы мы друг другу ни говорили, имело двойной смысл. Ну вот, например, на тренировках у нас с ним часто случалась такая ситуация. Тренер говорил нам что-то попробовать такое, что, как мне казалось, точно не получится. И я, с присущей мне, как женщине, капризностью иногда мужчин, и Москвина, и Мишина, доводила тем, что с пеной у рта доказывала свою правоту. А потом Леша говорит: слушай, ну раз Москвин ничего не понимает, говорит бред, давай сделаем один раз то, что он предлагает – но так, чтобы он сам убедился, что это плохо. И вот Игорь говорит в очередной раз: сделайте то-то. Мы безропотно киваем, идем делать - и я нарочно где-то падаю. А они оба дико хохочут надо мной. - Положительный настрой у вас был на тренировках, ничего не скажешь... - Знаете, дух философского отношения к жизни у нас с Мишиным действительно был всегда. А еще тренировки у нас проходили в рациональном таком ключе. Ведь у нас с Мишиным у каждого была своя жизнь. У меня – только что созданная своя семья. У Мишина - своя. Поэтому если некоторые пары выясняют отношения, чуть не до мордобоя дело доходит, то мы, наоборот, быстренько, без ссор, без криков, тренировались – и по своим делам. Могу сказать, что ни от Игоря Борисовича, ни от Мишина я никогда ни одного матерного слова – которые они, допускаю, знают - не слышала. Настрой у нас был на тренировках всегда такой деловой, но при этом очень доброжелательный. - У вас с Мишиным были необычные программы – вспомнить хотя бы знаменитый "Тирьям-тирьям". Как находили идеи? - Честно говоря, уже далеко не все помню. Ну вот нашу лезгинку, например, мы нашли, когда были в городе Куйбышеве (сейчас Самара). Зашли в гостинице в ресторан – а там играет какая-то молодежная группа. Ребята нас узнали – говорят, о! Москвина и Мишин! И предложили нам что-нибудь записать. Мы послушали их репертуар – и попросили их записать лезгинку. Они это сделали – в студии, и так в итоге получилось, что с этой короткой программой мы заняли второе место на чемпионате мира. Мы потом благодарили этих ребят. - Не жалели, когда решили закончить с катанием? Ведь четыре года совместной карьеры - это совсем не срок. - Жалеть было не о чем - мы обсуждали этот вопрос, и наше решение было продуманным. Мысли были такие: ну еще один чемпионат мира. Ну еще одна медаль. Ну тысяча рублей премии. А мне было уже 28 лет. Надо было защищать диссертацию – и детей заводить. В то время уже считалось, что семья должна быть полная в таком возрасте. Ну вот, мы с мужем эти вопросы обсудили – и поставили Лешу в известность. Так и закончили. - Когда вы стали тренерами, что изменилось в ваших отношениях? - Мы просто каждый пошли своей дорогой. Я, с присущей мне, как многие говорят, расчетливостью занялась парным катанием. Оно требовало значительно меньше времени. Не надо было заниматься "школой", фигурами, пар было не так много – и, соответственно, было не так много людей, которых мне надо было окружать своей заботой. У меня была семья, аспирантура, потом появились дети – и мне надо было изыскивать время, чтобы жить нормальной жизнью. Вот я и решила – парное катание я знаю. Одиночниками занимался Игорь Борисович – зачем они мне? Ну и я, когда уже была беременная и уходила из спорта, получила свою первую группу учеников, которых считали бесперспективными для одиночного катания. Леша же именно на одиночном катании и сосредоточился. Во-первых, думаю, ему не хотелось заниматься парным катанием, потому что там нужно быть конфликтологом. Работать не с двумя, а с четырьмя родителями. В одиночном катании все намного проще. Ну и, во-вторых, он ведь инженер, закончил ЛЭТИ имени Ульянова (Ленина) – и начал заниматься биомеханикой, теорией прыжков. То, что было нужно для одиночного катания. - Но вы же постоянно должны были пересекаться – работаете ведь на одном льду? - Ну это нельзя назвать одним льдом. Мы работаем по очереди. Но вообще пересекались. Например, Мишин мне говорил: Тамара, я тебя ненавижу. Как приду домой, мама мне: "Леша, вот Тамара английский изучает. Тамара в аспирантуру поступила". Так что, Тамара, в печенках ты у меня уже сидишь! Если серьезно, у нас с Мишиным никогда не было никаких личных тесных взаимоотношений. Когда встали в пару, я только что вышла замуж, а Леша женился. А дружба – она, конечно, осталась. На соревнования мы приезжали, например – он со своими одиночниками, я с парами. И общались. Как дела, как мама, как сестра, как дача... И никогда мы с ним не пытались друг друга перещеголять – у кого больше дач или больше медалей. Жизнь нас приучила к тому, что завидовать нехорошо. Да и, как Леша всегда говорил, замечательно, если у тебя богатый сосед – всяко твою хату не спалит. - Были моменты, в которых вы что-то друг у друга перенимали или заимствовали? - Понимаете, у нас с ним ведь был один тренер – Игорь Борисович Москвин. Поэтому и упражнения, и система подготовки, и все остальное было, можно сказать, единым. Источник был един. А потом каждый из нас развивал свое направление. Я работала в институте физкультуры 15 лет на кафедре, была кандидатом наук, проводила различные исследования. А Леша стал инженером и тоже двинулся в научную сторону. Вот так параллельно мы и шли – здесь, в "Юбилейном". Когда же была открыта Академия фигурного катания, то мы с Мишиным попросили нас оставить на старом месте. Все-таки мы уже пожилые тренеры, привыкли... Вот нас и оставили. К лучшему, я считаю – в Санкт-Петербурге теперь не одна, а две базы фигурного катания. - Но хоть какая-то кооперация у вас с Мишиным была? - Была. У меня своя группа – и у него своя группа. Иногда кому-то из его детей нужны дополнительные занятия, иногда моим нужно чуть-чуть побольше поработать. Ну и мы с ним рассуждали так – лед ведь не наш частный. Лед государственный. Если его детям нужно в уголочке какие-то вращения потренировать – пусть приходят, мне не жалко! А ему было не жалко помочь моим парам – над прыжками, например, поработать. Иногда моим спортсменам это было нужно. Я его попрошу – Алексей Николаевич, не могли бы вы? Он – могу! А в другой раз, например, мы с ним в складчину сделаем лонжу. В общем, мы поняли, что эта кооперация взаимовыгодна. Это рациональное использования времени и средств. Но, подчеркиваю, это не значит, что у нас с ним общая группа – ни в коем случае. Точно так же я иногда езжу в Москву, чтобы мои спортсмены поработали со столичными специалистами. - В гости друг к другу ходите? - Когда мы катались, раза два, может, друг у друга были. Один раз мы с Игорем Борисовичем у него дома были, когда, кажется, была какая-то съемка. Один раз, помню, он у нас был. И на дачу однажды он к нам заезжал. А я у него на даче не была ни разу. И ни на каких банкетах или в ресторанах вместе никогда не были. - Известно, что вы оба любите готовить и хорошо умеете это делать. Хотя бы на этой почве вас что-то объединяет? - Что я могу на эту тему рассказать... Леша всегда любил хорошо поесть, это факт. Кормили раньше на турнирах, как правило, не очень – так, что по талончикам давали, то мы и ели. Вот я на обедах ему иногда говорила – Леш, хочешь полбутерброда? Он на меня так смотрел – и потом тихо говорил: ну ладно, передай мне деликатно свою тарелку. Ну а что, я ела меньше, мне надо было держать себя в форме. Вообще же Леша в плане еды всегда был очень расторопный. Когда ездили на сборы, то мы с Игорем всегда назначали его ответственным за кухню в столовой. Потому что у него всегда была масса знакомых подавальщиц, официанток, поварих. И нам в результате перепадали самые хорошие куски – или предлагали, например, что-то на выбор. Мясо, там, или рыбу. Другим бывало, вообще ничего не давали – а мы говорили, Леша, ну сходи! И он шел – а потом нам жареную картошечку приносили вкусненькую. Все благодаря Мишину и его связям. - А вашей совместной спортивной карьере тесные контакты Алексея Николаевича с подавальщицами не мешали? - Нет, не мешали. Леша был очень умный и хорошо планирующий свою жизнь молодой человек. Он знал, что тренировки – это его работа, а личная жизнь – это в другое время. Конечно, Леша был любвеобильным молодым парнем. Мишин и Четверухин – это секс-символы нашей страны того времени. Но проблем из-за отношений Леши с молодыми симпатичными девушками – до его женитьбы – у нас не было. Мишин никогда не опаздывал, тренировки не пропускал. Мы были дисциплинированные – и он, и я. Нас так воспитали в семье – и это нас объединяло. И Игорь был такой же. РИА Новости. Юрий Сомов | Купить иллюстрацию Международный турнир по фигурному катанию. Тамара Москвина и Алексей Мишин. - Звездной болезнью Мишин никогда не страдал? - Никогда! Понимаете, мы же с ним люди с чувством юмора. Мы с Мишиным знали, что являемся периферийными зябликами – это его выражение. То есть мы люди с налетом провинциальности. Мы за четыре года, которые с ним катались, добились быстрого взлета. В стране развлечений особо не было, поэтому нас все стали узнавать. Цыганский танец, "Тирьям-тирьям"... Мы стали популярны. Причем еще и благодаря тому, что мы постоянно были рядом с Белоусовой и Протопоповым. Они были кумиры для всей страны, поэтому часть их славы доставалась и нам. На свою известность мы всегда смотрели философски. Если нас замечали, то мы это проглатывали – и продолжали свою провинциально-периферийную жизнь. Мы находили какие-то иные формы преуспевания, нежели купание в лучах славы - А если что-то не получалось... - ...То мы тоже не обвиняли ни в чем друг друга – а работали дальше. Да и сейчас я продолжаю жить с такой же философией. Вот, для примера – моя пара Кавагути/Смирнов заняла второе место на чемпионате Европы. Журналисты говорят – как же так, Тамара Николаевна, почему не золото, почему засудили? А я отвечаю – скажите, вот ваша газета на каком месте в Европе или в мире? Не на втором? Все! А мы – вторые. И вообще, никогда я ни на что не жалуюсь. Засудили – не засудили, хорошо нам – плохо нам. Ни на что. Не надо нас считать бедненькими и обиженными. - Тамара Николаевна, напоследок – поздравьте, пожалуйста, Алексея Николаевича с днем рождения, и еще расскажите – в чем секрет вашей с ним молодости? - Так, сейчас... Алексей! В день твоего юбилея я желаю, чтобы предметов вдохновения – будь это спортсмены, симпатичные тренеры, в том числе в лице твоей супруги, крупная рыба, которую ты поймал на рыбалке, красиво выстроенный коттедж или новые научные разработки – у тебя было великое множество на протяжении долгих и долгих десятилетий. А молодость... Знаете, когда в 1967 году открывали "Юбилейный", нам с Мишиным вручили символические ключи. Вот с тех пор мы каждый день отворяем эти двери – и тренируем. Не фигуристов Иванова, Петрова, Сидорова, нет. Учеников. Они для нас ученики. День за днем мы видим учеников, видим одни и те же стены. И чувствуем то же самое, что сорок три года назад. Тогда мы были молодыми – и сейчас мы с ним молодые. Вот и весь секрет. http://rian.ru/interview_sport/20110308/343447525.html
полная версия страницы